Шизофрения, 8 ч. Современные достижения в лечении заболевания

• Статья

В отличие от нейролептиков, антидепрессантов (и других тимомодуляторов), к которым люди традиционно относятся с опаской и даже иногда пренебрежением, снотворные средства всегда были популярны и широко используемы. Не смотря на это, снотворные средства так же относятся к веществам, влияющим на психику и нервную систему человека, имеют показания и противопоказания, а кроме того — побочные эффекты. К снотворным средствам в широком понимании относят огромный спектр активных веществ, от слабодействующих травяных настоев, дающих эффект после длительного накопления до сильных наркотических препаратов. Именно из-за этого разнообразия, в современной классификации фармакологических препаратов такого понятия как «снотворные» нет, а сами лекарства разбросаны по разным группам — в первую очередь: транквилизаторы; седативные средства; антигистаминные средства; противосудорожные препараты В подавляющем большинстве препараты, относящиеся к снотворным, угнетают в той или иной степени центральную нервную, обеспечивая торможение и расслабление — а значит удовлетворительный сон. Исторически в качестве таких средств использовались опиоиды, смеси дурмана, гашиша, этанол и другие. В силу своих обширных побочных эффектов и развития зависимости (как физической, так и психической), эти субстанции отошли на задний план. Современные снотворные средства должны отвечать основным параметрам — безопасности, эффективности и отсутствию привыкания. Основным минусом «старых препаратов» было то, что сон, индуцируемый теми же известными барбитуратами значительно отличается от физиологического сна (иначе распределены фазы сна, иначе воспринимается). Как утверждают эксперты ВОЗ: «Беспокойство является нормальной реакцией на стресс, и медикаментозную терапию следует начинать только в случаях чрезмерного беспокойства, которое делает невозможным нормальную жизнедеятельность. Длительный прием… неэффективен, его следует избегать… Кратковременное использование (менее двух недель) минимизирует риск развития лекарственной зависимости… Элементарное обсуждение причин, вызвавших бессонницу и беспокойство, а также информирование пациента о недостатках медикаментозной терапии часто позволяет помочь пациентам, не прибегая к назначению лекарственных препаратов.»   В любом случае, терапия снотворными и седативными средствами это в первую очередь лечение, которое должно быть назначено и проходить под контролем специалиста.

• Статья

Соматоформные расстройства – группа заболеваний психогенной природы, особенность которых наличие соматических жалоб при отсутствии патологических изменений внутренних органов, которые могли бы объяснить причину жалоб. Люди часто обращаются к различным врачам, проходят обследования на наличие соматических заболеваний и проходят лечение. Соматоформные расстройства (F45) по МКБ-10 относятся к группе невротических, связанных со стрессом и соматоформным расстройствам (F40-48). При соматоформном расстройстве, человек не может осознать психосоматическое начало заболевания, даже при наличии симптомов тревоги и депрессии. Расстройства влияют на трудоспособность и качество жизни человека. Специфичным проявлением заболевания следует считать убежденность пациента в наличии у него соматических заболеваний, которая снижается после проведенных исследований и оценки здоровья специалистом. Существует пять видов соматоформных расстройств: ипохондрическое, соматизированное, хроническое соматоформное болевое, недифференцированное соматоформное расстройство и соматоформную дисфункцию вегетативной нервной системы. Основными причинами развития расстройства являются стрессы, равнодушие близких людей, наличие других психических заболеваний и особенности личности. У пациентов результаты медицинских обследований будут в пределах нормы либо с незначительными отклонениями, но не будут объяснять возникающие симптомы. Симптомы расстройства вызывают у человека чрезмерное беспокойство и тревогу, которая мешает в повседневной жизни, человек постоянно обращается за медицинской помощью. При наличии соматоформного расстройства, клиническая картина может включать в себя любые симптомы, чаще всего это боль различного характера, вегетативные и соматические проявления. Наличие симптомов не связано с соматическим заболеванием. Обычные ощущения восприниматься больным как ненормальные. Человек сосредотачивает всё внимание на внутренних ощущениях, в следствие чего соматоформные расстройства часто сопровождаются тревогой и симптомами депрессии.

• Статья

Клиническая депрессия — это самостоятельное психическое расстройство, отвечающее критериям депрессивного расстройства и продолжающееся большую часть дня на протяжении не менее двух недель. Это заболевание, которое приводит к значимой социальной дезадаптации. В случае клинической депрессии симптомы первичны, и не относятся к другим заболеваниям психики или соматическим состояниям. Это главное отличие клинической депрессии от депрессии в классическом ее понимании. Симптомы клинической депрессии характерны и для многих других заболеваний, но в таком случае они являются вторичными по отношению к основному заболеванию и должны называться депрессивным симптомокомплексом или синдромом. Часто депрессивный синдром наблюдается при органическом поражении центральной нервной системы (опухоли, травмы, инфекционном поражении), нарушении функции щитовидной железы, нарушении работы гипоталамо-гипофизарной надпочечниковой оси, в составе маниакально-депрессивного расстройства, посттравматического стрессового расстройства, и как побочное действие после приема некоторых лекарственных препаратов, алкоголя или наркотических веществ. Для установки диагноза клинической депрессии все эти причины должны быть исключены. Клиническая депрессия или большое депрессивное расстройство в международной классификации болезней 10 пересмотра (МКБ-10) кодируется рубрикой F32.2 «депрессивный эпизод тяжёлой степени без психотических симптомов». В настоящее время депрессивное расстройство занимает второе место в мире среди всех медицинских причин смертности и инвалидности. По данным Всемирной Организации Здравоохранения, во всем мире от этого заболевания страдает около 280 миллионов человек. Большое депрессивное расстройство встречается у женщин в 2 раза чаще, чем у мужчин (15% и 6% случаев соответственно), хотя в последнее время наблюдается тенденция к уменьшению этого дисбаланса. Клиническая депрессия также чаще регистрируется у жителей крупных городов и мегаполисов. Вероятно, это связано с высоким уровнем медицины и более точной диагностикой, но также перенаселенность, быстрый темп жизни, социальные требования, высокий уровень стресса и плохая экология вносят свой вклад в развитие этого заболевания. Депрессия имеет склонность к ухудшению сопутствующих соматических и психических заболеваний, затяжному течению и хронизации самого депрессивного расстройства. Качество жизни при этом существенно снижается, именно поэтому депрессия требует вмешательства врача и лечения.

• Статья

Специальность «Психиатрия»  —  очень сложная  и своеобразная. В отличие от других медицинских специальностей,  нам приходится сталкиваться с вопросами, лежащими далеко вне зоны компетенции медика. Это психология, социология, философия, филология и  много других гуманитарных дисциплин, которым нас врачей не учили.   Конечно,  можно получить дополнительно второе высшее образование и стать экспертом в одном из этих областей, чтобы полностью и полноценно оказывать помощь нашим пациентам, но, к сожалению, человеческая жизнь не так продолжительна,  и чтобы полноценно образоваться во всех этих специальностях времени такого нет.   Поэтому очень часто врачи, сталкиваясь с пациентом, особенно в первый раз, испытывают дефицит знаний, умений в тех случаях, когда речь идет о немедицинской проблеме.   И немедицинские вопросы сопутствуют практически каждому медицинскому, поэтому очень часто врачи-психиатры направляют своих пациентов к психологам или психотерапевтом для того,  чтобы перекрыть эти белые пятна.   Такая же история бывает и наоборот, когда практикующий психолог  очень часто испытывает дефицит знаний в области медицины,  и тогда направляет своего клиента к врачу-психиатру.   Эти направления очень часто выглядят как игра в пинг-понг,  пациент как теннисный шарик перескакивает от одного специалиста к другому,  и в принципе, тут ничего особенного и нет, направляет же хирург к онкологу, онколог к рентгенологу  — также и у нас.   Но вопрос заключается в том, что  два человека — это уже два мнения, а это уже какие-то противоречия. А там, где есть противоречия, особенно в нашей специальности,  возникает диссонанс,  прежде всего у самого пациента.   Сам пациент начинает подвергать сомнению квалификацию специалистов,  он начинает метаться от одного к другому, думая, что кто-то прав, а кто-то не прав.   Эпицентром этого конфликта мнений является итак тревожная психика пациента. Что делать, как быть?   Единственный выход их этой ситуации — это найти некое созвучие мнений двух специалистов: психиатра и психолога.   В нашем Центре душевного здоровья  мы реализовали опыт такого практического взаимодействия, когда психиатр и психолог одновременно на первой встрече   с пациентом ведут с ним диалог.  Это необычно.   Пациент приходит, он смущен, застенчив, не уверен,  правильно ли он делает, приходить на консультацию к психиатру или, может быть,  не стоит этого делать? А здесь еще два человека и не понятно, с кем разговаривать. Они по очереди начинают задавать ему вопросы, иногда общаясь друг с другом. Это выглядит очень необычно. Но психиатрия своеобразная область и некоторые методы могут выглядеть тоже своеобразно.   Вот этот «триалог» психиатра, психолога и пациента  на первой беседе  оказывается более эффективным, чем отдельные консультации пациента сначала с психиатром,  а потом с психологом.   По истечению такого «триалога»  специалисты покидают кабинет, оставляя пациента в раздумьях на несколько минут, обсуждают  и решают вопросы, все шероховатости, которые возникают между разными подходами, мнениями, находят  консенсус и компромисс,  и приходят к пациенту, сообщая ему, что он, допустим, болен,  и ему на сегодня нужна только психиатрическая помощь.  Или наоборот, сообщают ему, что он здоров, и ему помощь психиатра не нужна, а психолог  очень даже рекомендован. Или сообщают, что он болен, но тяжесть заболевания не столь высока,  и вполне можно решить его проблему, используя сразу два подход: одновременно можно наблюдаться и у психиатра, и у психолога в дальнейшем.   Вот такой подход, вот такая казалось бы простая концепция, но простоты не получилось. Первый год работы в таком «триологовом» режиме мы сталкивались с огромным количеством организационных и методических сложностей в решении этого непростого вопроса.   Тогда мы решили дополнить нашу практическую деятельность  научно-образовательной деятельностью. И создали образовательную школу, которую назвали Клинической школой Фрейда-Блейлера.   Блейлер является Меккой всех психиатров, а Фрейд – Меккой всех психоаналитиков. Так получилось, что в нашем центре место психологов занимают психоаналитики,  и вот такой психоаналитический, психиатрический клинический разбор, который мы проводим каждый месяц,  с приглашенным пациентом (как правило, из нашего центра),  с которым одновременно общается врач и психоаналитик.   На эти школы приглашаются специалисты из «пси» областей: психологи, психотерапевты, психоаналитики и психиатры, студенты, обучающиеся на этих факультетах.   Мы проводим наш «триалог», демонстрируя аудитории как это у нас организовано,  и после того, как мы прощаемся с пациентом,  мы начинаем клинический разбор,  в котором принимают участие специалисты разных специальностей.   Это потрясающе интересная штука, потому что  это совершенно разные подходы,  как мы говорим, у нас одни с Марса, а другие с Венеры. Тем не менее, обе планеты находятся в одной Солнечной системе.  И мы рано или поздно приходит к какому-то единому мнению, какой-то единой концепции,  единой линии работы с пациентом,  выбираем такую стратегию, где вполне модно сочетать  медицинские и психоаналитические подходы.   Кроме клинических разборов у нас есть  теоретическая часть, мы даем задание  ученикам нашей школы, это, как правило, подготовка рефератов,  чтение определенных конспектов, лекций, материалов  психологической и психиатрической направленности.   Также своим слушателям мы предлагаем супервизию, каждый желающий может представить свой клинический случай, с которым у этого человека возникли какие-то трудности или осложнения. И мы предлагаем рассказать здесь об этом пациенте и соответственно даем специалисту наши рекомендации.   Такая школа существует с 2018 года, приходите, мы рады  каждому ученику. Все проходит в благоприятной, благодушной  и доброжелательной атмосфере,  никто никому не ставит «двойки» и не выгоняет за плохое поведение, чай, кофе, печенье и фрукты всегда присутствуют. У нас продуктивная для сотрудничества атмосфера. Приходите!

• Статья

В клинической психиатрии довольно много ситуаций, которые для нас психиатров оказываются очевидными, прежде всего, с медицинской точки зрения. Мы видим состояние больного, мы знаем, что это состояние связано с той или иной болезнью. Мы сравниваем это состояние с теми, что есть в нашем клиническом опыте, об этом написано в учебной литературе. Мы знаем это по статьям, по научным исследованиям. Мы понимаем в разговоре, в беседе, что перед нами пациент, нуждающийся в лечении. При чем, как правило, обязательно нуждающийся в лечении с акцентом на слово «обязательно».   Однако парадоксально, но именно в этих ситуациях, где пациент обязательно нуждается в лечении, в большей части случаев  встречаются состояния, при которых сам пациент себя душевнобольным не считает.   И сам пациент в таких ситуациях относится к тому, что с ним происходит, отнюдь не так, как относятся к этому его врачи. В этом заключается,   пожалуй, одна из самых главных практических проблем мировой психиатрии, которую мы называем проблемой критического отношения человека к своему психическому состоянию. Проблема осознания своей болезни и проблема комплаенса.   Комплаенс – это феномен, указывающий на содружественность действий врача и пациента в лечебном процессе, когда пациент понимает, что ему надо лечиться, что его состояние тяжелое, что в той или иной ситуации ему нужна госпитализация, и что необходимо принимать лекарства. И вот этого комплаенса, к сожалению, в большинстве случаев, когда речь идет о тяжелом состоянии, нет.   В этих ситуациях, когда происходит обострение болезни, а ещё хуже, когда происходит начало болезни, её манифестация, иногда бывает так, что необходимость лечения очевидна не только врачам, но и всем окружающим, всем близким людям этого пациента, которые искренне хотят помочь ему. Но убедить его в том, что необходимо лечь или хотя бы обратиться к врачу-психиатру не получается.   Что в этих ситуациях делать? Особенно тогда, когда мы говорим о тяжелых психических расстройствах, которые могут представлять опасность, например, для самого пациента, а иногда для окружающих. Иногда болезненные переживания душевнобольного человека столь тяжелы, что он не отдаёт отчета в своих действиях. У него меняется восприятие происходящего вокруг, и те люди, которые на самом деле испытывают к нему добрые  и теплые чувства, превращаются в его восприятии во врагов, в тех, кто очень опасен. И он начинает атаковать этих врагов. В этом случае возникают те самые риски, о которых я уже говорил.   Или у пациента возникает состояние, когда он настолько глубоко уходит в депрессию, настолько тяжело переживает свою мнимую несостоятельность,  сильно фиксируется на мыслях о нежелании жить, что его суицидальный риск оказывается очень высоким. И мы понимаем прекрасно, что если мы не окажем помощь такому пациенту, мы можем его просто потерять.   Как в этой ситуации поступить? Что в этой ситуации сделать? Существуют различного рода психологические способы, с помощью которых мы можем найти какие-то альтернативные мотивации для обращения к врачу- психиатру. Например, найти какую-то вторичную выгоду, с помощью которой этот человек может обратиться за помощью к врачу. Эта выгода может для него сулить какие-то перспективы в будущем. Например, наш пациент – это студент, который никак не может подготовиться к сессии, у него не получается сдать зачёты, над ним нависла угроза отчисления из вуза. И тут мы ему объясняем, что ты хоть и не считаешь себя больным человеком, но высока вероятность того,  что стресс, который ты получаешь в институте, столь велик, что именно из-за него ты не можешь сдать сессию. Возможно, ты имеешь право получить академический отпуск, но для этого тебе необходимо медицинское заключение, поэтому должен пойти к врачу. Вот эта дополнительная мотивация может сработать.   Такая же история может быть с человеком, который не может выйти на работу, и над ним нависла угроза увольнения. Или такая ситуация может быть связана с тем, что человек, допустим, оказался в серьезных финансовых затруднениях на текущий момент времени. И тогда госпитализация в психиатрическую больницу могла бы частично эту проблему решить. И много других вопросов, которые не имеют прямого отношения к пониманию того, что ты болен, да и к тому, что надо принимать лекарство, но которые относятся к так называемым побочным мотивациям.   В некоторых ситуациях мы видим, как родственники используют разного рода, не очень этичные, нелицеприятные, на первый взгляд, способы. Они пытаются использовать шантаж, угрозы или говорят о возможном столкновении личных, конфликтных интересов, когда решается вопрос о госпитализации. Насколько это гуманно и насколько это допустимо, решать конечно не мне, это вопросы этики, которые в каждой семейной,   жизненной ситуации решаются по-своему, индивидуально. Этика всегда была довольно субъективной категорией, но я всё-таки сторонник того, что когда мы имеем дело с действительно опасными последствиями, и риск их очень высок,  не так важно то, какими методами мы добиваемся своей цели.   Естественно эти способы тоже могут исчерпать себя, естественно в этой ситуации наш пациент продолжит находиться в очень опасном,  рискованном для себя и тяжёлом для своих субъективных ощущений психическом состоянии. В этой ситуации встает вопрос о возможности недобровольного освидетельствования этого пациента врачом-психиатром или недобровольной госпитализации. Это то, что мы психиатры всегда стараемся избежать. Максимально возможными способами уговорить, убедить всё-таки пациента в том, чтобы он дал согласие, показав ему его болезнь.   Но одновременно с этим мы понимаем, что все наши попытки убеждения или демонстрации болезненности его психического состояния разбиваются именно о камень вот этой некритичности, которая сама по себе является симптомом не просто болезни, а тяжёлой болезни.   В этой ситуации на помощь приходит Закон о психиатрической помощи и правах граждан при её оказании. В этом Законе одна из статей регламентирует порядок недобровольного освидетельствования или недобровольной госпитализации в психиатрическую больницу. Об этом я чуть позже скажу в другом видео, но сейчас я бы хотел обратить внимание на действия родственников, на конкретные практические рекомендации.   Как быть родственникам в том случае, если состояние больного уже возбуждённое? Если он мечется по квартире, если он говорит вещи, смысл которых вы понять не можете, если в его состоянии есть какое-то излишнее возбуждение, или наоборот, какая-то особая заторможенность? Если он застыл, глядя в одну точку, и не реагирует никак на любую обращенную к нему речь? Если он с кем-то разговаривает вслух или замыкается в себе, категорически отказываясь от каких-либо контактов? Если он отказывается от еды и куда-то пропадает, днями, сутками и возвращается домой в ужасном, санитарно-запущенном виде?..   Многие родственники задают эти вопросы, особенно когда это касается их безопасности или безопасности их детей, безопасности нашего пациента.   Единственной рекомендацией в таких ситуациях, которую мы можем дать таким родственникам, это обратиться за помощью в полицию. К сожалению, мы не можем избежать в части случаев именно участия этих служб. Важно, чтобы те сотрудники полиции, которые окажутся задействованы в этом деле, были максимально корректны, максимально толерантны, использовали наиболее мягкие способы физического успокоения наших пациентов. Я могу сказать, что в Москве в этом смысле ситуация в значительной степени улучшилась по сравнению с былыми временами.   Сегодня те полицейские, которые оказываются в ситуациях, требующих недобровольного освидетельствования психиатров или госпитализации в психиатрический стационар, ведут себя, по моему опыту, весьма и весьма корректно. Делают это максимально мягко и этично.   Конечно, здесь человеческий фактор играет определенную роль, и это во многом зависит от степени психомоторного возбуждения пациента, находящегося в тяжелом психическом состоянии. Я думаю, что особенности поведения полицейских при задержании такого пациента во многом зависят и от того, как ведут себя родственники, близкие люди. Если полицейский видит, что близкие, родственники относятся к человеку с большой заботой несмотря на его непотребное поведение, то они понимают прекрасно, что их действия должны быть созвучными и по-человечески гуманными.   В тех случаях, когда пациента удается переместить в участковое отделение полиции, как правило, максимально быстро вызывается бригада «Скорой психиатрической помощи», которая обязательно в свой состав включает опытных врачей-психиатров, которые работают в психиатрии уже много лет, и имеют достаточно большой опыт работы с такими состояниями. И вот здесь возникает вопрос о правомочности такого освидетельствования.   Как правило, освидетельствование правомочно в связи с тем, что есть возбуждение, представляющее опасность для пациента или его окружающих, и оно может нанести существенный вред.   Дальнейшие действия врачей-психиатров во многом связаны с тем, как им удаётся уговорить, убедить пациента. Большая часть пациентов, которые категорически отказывались от госпитализации, находясь дома, оказавшись в условиях, когда их смотрит врач-психиатр, соглашаются на эту госпитализацию. Они начинают  понимать, что раз уж так много людей озабочены их поведением и состоянием, наверное, всё-таки что-то не так. И под тем или иным предлогом подписывают согласие.   Ещё какая-то часть пациентов подписывает согласие в приемном отделении больницы, стационара, куда их привозит бригада «Скорой психиатрической помощи».   В случае если этот пациент не дает согласие, а основания для этой госпитализации по Закону об оказании психиатрической помощи имеются, тогда этот пациент помещается в психиатрическое отделение и с ним начинают лечение. Но по Закону, в течение 48 часов врачи-психиатры должны провести большую, расширенную врачебно-консультационную комиссию в составе минимум 3 человек (обычно участвует больше врачей-психиатров). И результаты этой комиссии должны быть в течение 48 часов рассмотрены в судебном порядке на судебном заседании, которое проводится прямо в отделении.   Если судья, участвующий в этом видит, что недобровольная госпитализация действительно обоснована в соответствии с этим Законом, то судья признает эту госпитализацию правомочной. Пациент в течение месяца может по решению суда находиться на лечении в психиатрической больнице недобровольно.   Может так случиться, что судья признает эту госпитализацию неправомочной, в том случае, если не увидит там никаких показаний. Если это происходит, то прямо в этот момент заседания суда, пациент отпускается из отделения, едет домой. Но это редкий случай, но если такое происходит, мы  стараемся даже в этих ситуациях сохранить с пациентом продуктивный контакт, чтобы у него всегда была возможность обратиться хотя бы амбулаторно за психиатрической помощью в том случае, если его состояние всё-таки в норму так и не придёт.   Уважаемые родственники пациентов, убедительно вас прошу от лица всех своих коллег и от себя лично. Постарайтесь максимально толерантно и корректно относиться к тем случаям, когда кто-либо из ваших близких вдруг начинает вести себя как-то странно, как-то необычно и с вашей точки зрения болезненно, психопатологично. Это не повод для усмешек, ухмылок, игнорирования или какого-то унижения и оскорбления. Это повод для того, чтобы экстренно оказать медицинскую помощь такому человеку, это симптомы болезни. Это не плохое поведение, это болезненное поведение. Убедительно вас прошу быть в таких ситуациях нашим союзником.   ©  Автор статьи – Андрей Аркадьевич Шмилович, доктор медицинских наук, врач высшей категории, заведующий кафедрой психиатрии и медицинской психологии РНИМУ им. Н.И. Пирогова, главный врач клиники «Ре-Альт».

• Статья

Андрей Аркадьевич Шмилович, доктор медицинских наук, врач высшей категории, заведующий кафедрой психиатрии и медицинской психологии РНИМУ им. Н.И. Пирогова, главный врач клиники «Альтер»  Мы начинаем цикл статей, посвящённых такому достаточно распространенному психическому заболеванию, как шизофрения. Начнем с истории, с истоков, с того, как и когда возникло учение об этом заболевании, кто создал концепцию шизофрении, как в дальнейшем она развивалась в мире, что на это влияло, какие существуют на сегодняшний день классификации этого заболевания, и как они изменяются. Мы поговорим о распространённости этого заболевания – об эпидемиологии, о том, какое количество людей болеет, как эта цифра определяется, от чего она зависит, поговорим о вводных исторических параллелях.